Рёдетектор!/soshite mada minu asu wo shinjiteru kara~
Сынхен еще некоторое время смотрит на Джи, думает о том, что творится в голове этого сумасшедшего и как это все складывается в слова, а слова в песни и еще много много мыслей уносят его в сладкий и такой долгожданный сон. Солнечные блики пробиваются сквозь жалюзи...6:30 утра... Тедди решает зайти в студию после завтрака в столовой или потом, после стаканчика кофе из автомата...
Рёдетектор!/soshite mada minu asu wo shinjiteru kara~
Сынхен еще некоторое время смотрит на Джи, думает о том, что творится в голове этого сумасшедшего и как это все складывается в слова, а слова в песни и еще много много мыслей уносят его в сладкий и такой долгожданный сон. Солнечные блики пробиваются сквозь жалюзи...6:30 утра... Тедди решает зайти в студию после завтрака в столовой или потом, после стаканчика кофе из автомата...
Рёдетектор!/soshite mada minu asu wo shinjiteru kara~
Сынхен еще некоторое время смотрит на Джи, думает о том, что творится в голове этого сумасшедшего и как это все складывается в слова, а слова в песни и еще много много мыслей уносят его в сладкий и такой долгожданный сон. Солнечные блики пробиваются сквозь жалюзи...6:30 утра... Тедди решает зайти в студию после завтрака в столовой или потом, после стаканчика кофе из автомата...
One dream is more powerful than a thousand realities
То, что он лишний, Тедди понимает сразу же. Осторожно, чтобы не щелкнула, он закрывает дверь, немного тупит в коридоре, решая, куда же отправиться, а потом почему-то на цыпочках, уходит в дальний зал для тренировок. Там еще пусто, пахнет мокрым ламинатом и, весьма ощутимо, потом, под скамьей валяется забытый кем-то кроссовок и обрывок эластичного бинта. Но это мелочи привычные, кофе можно выпить и здесь. А в студии солнце медленно крадется, отвоевывая себе по сантиметру пол, бросая полосатые из-за жалюзи блики на столы и пыльные ножки кресел. Стоит плотная тишина. Топ смотрит. Лицо Джиёна во сне расслабленное и очень спокойное. Словно из него вынули на время батарейку. Топ медленно смаргивает. В неярком еще свете золотится пух на лидерской щеке, прозрачно розовеет ухо, украшенное сережкой, от которой на коже лежит округлая тень. Глаза закрыты, и Топ сейчас не может видеть их чайную густоту. Ресницы чуть подрагивают, видимо, Джиёну что-то снится. Губы слегка приоткрыты. И Топу ужасно хочется приблизиться и прижаться к ним, но желание смотреть пересиливает. Вокруг головы Джиёна, которую он умостил на сложенных руках, валяются скомканные листы из блокнота, пару ручек и шарик конфетного фантика. Если Джиёна разбудить, Топ уверен, левая щека у него будет ярко-розовой, а глаза сощуренными и припухшими. И сам он будет до невозможности мил и похож на чуть растрепанного кота. Моменты такого вот покоя, когда вихрь по имени Джиён можно увидеть с расстояния в полметра, и не шебуршащегося, не фонтанирующего идеями, очень редки в последнее время. Поэтому Топ не шевелится, смотрит и напитывается тягучей, ленивой, легкой негой утра, и запоминает Джиёна вот таким: спящим, уютным, теплым и до замирания сердца любимым.
Солнечные блики пробиваются сквозь жалюзи...6:30 утра...
Тедди решает зайти в студию после завтрака в столовой или потом, после стаканчика кофе из автомата...
Солнечные блики пробиваются сквозь жалюзи...6:30 утра...
Тедди решает зайти в студию после завтрака в столовой или потом, после стаканчика кофе из автомата...
Солнечные блики пробиваются сквозь жалюзи...6:30 утра...
Тедди решает зайти в студию после завтрака в столовой или потом, после стаканчика кофе из автомата...
То, что он лишний, Тедди понимает сразу же. Осторожно, чтобы не щелкнула, он закрывает дверь, немного тупит в коридоре, решая, куда же отправиться, а потом почему-то на цыпочках, уходит в дальний зал для тренировок. Там еще пусто, пахнет мокрым ламинатом и, весьма ощутимо, потом, под скамьей валяется забытый кем-то кроссовок и обрывок эластичного бинта. Но это мелочи привычные, кофе можно выпить и здесь.
А в студии солнце медленно крадется, отвоевывая себе по сантиметру пол, бросая полосатые из-за жалюзи блики на столы и пыльные ножки кресел.
Стоит плотная тишина. Топ смотрит. Лицо Джиёна во сне расслабленное и очень спокойное. Словно из него вынули на время батарейку. Топ медленно смаргивает. В неярком еще свете золотится пух на лидерской щеке, прозрачно розовеет ухо, украшенное сережкой, от которой на коже лежит округлая тень.
Глаза закрыты, и Топ сейчас не может видеть их чайную густоту. Ресницы чуть подрагивают, видимо, Джиёну что-то снится. Губы слегка приоткрыты. И Топу ужасно хочется приблизиться и прижаться к ним, но желание смотреть пересиливает.
Вокруг головы Джиёна, которую он умостил на сложенных руках, валяются скомканные листы из блокнота, пару ручек и шарик конфетного фантика. Если Джиёна разбудить, Топ уверен, левая щека у него будет ярко-розовой, а глаза сощуренными и припухшими. И сам он будет до невозможности мил и похож на чуть растрепанного кота.
Моменты такого вот покоя, когда вихрь по имени Джиён можно увидеть с расстояния в полметра, и не шебуршащегося, не фонтанирующего идеями, очень редки в последнее время. Поэтому Топ не шевелится, смотрит и напитывается тягучей, ленивой, легкой негой утра, и запоминает Джиёна вот таким: спящим, уютным, теплым и до замирания сердца любимым.
это и есть любовь
INARAshi, она, она, она
Maii-Hime, пожалуйста